Shortparis: “Umjetnost ne treba poistovjećivati s religijom”
Ruska pop art senzacija Shortparis trenutno nastupa u sklopu europske turneje, a koncert je danas u Šiški i sutra, u subotu 28. rujna, u Močvari. To je jedan od onih koncerata koji se ne smiju propustiti. Ne samo zbog energične glazbe nego i cjelokupnog iskustva i predanosti kojom se ovaj bend razlikuje od drugih.
Prvo vam moram objasniti kako sam zamislila ovaj intervju. Nisam uopće puno razmišljala, naravno da sam željela intervju s bendom. Inače nisam pobornik mailera, ali drugog izbora nije bilo s obzirom na to da je bend trenutno na turneji.
Zamislila sam nas zajedno u jednoj malenoj prostorijici pod nekim crvenim ili lošim svjetlom, sve je puno dima i žamora, a mi razgovaramo. Imala sam tu sreću da je u ovom razgovoru na daljinu sudjelovalo četiri od pet članova benda. Predstavit ću vam svoje sugovornike – Nikolai Komyagin vokalom pridonosi cijeloj priči, Alexander Galyanov svira gitaru i klavijature, Alexander Ionin svira gitaru i bas, Danila Kholodkov zadužen je za bubnjeve i perkusije, a iz razgovora je izostao jedino Pavel Lesnikov.
Zamislila sam da postavljam pitanje i sudjelujem u razgovoru. Trudila sam se prenijeti taj osjećaj sugovorništva i međusobnog boljeg upoznavanja kroz kreirana pitanja. Odgovore na većinu postavljenih pitanja sam dobila na ruskom pa izvorni tekst ostavljam ispod prevedenog.
Pročitala sam negdje da ste imali prilike nastupati u cirkusu i striptease baru. Postoji li još neko mjesto gdje biste mogli nastupati, a još niste imali prilike, a koje bi vašoj glazbi dalo novu dimenziju i novi kontekst?
Danila H. – Bilo koji prostor može dati poseban kontekst. Zadaća umjetnika je pronaći ga, osjetiti ga. Ponekad se kontekst nameće sam od sebe, a ponekad je sakriven i potrebno ga je pronaći. S jedne strane nova okolina nadahnjuje na neobična rješenja, a s druge strane sam izvođač donosi novi kontekst u okolini koja ga okružuje. Najvažnije je pronaći zajednički jezik i dobro progovoriti o temama koje nas zanimaju i argumentirano popričati s gledateljima. Bilo koje mjesto gdje još nismo svirali može dati poseban kontekst našoj glazbi.
Jeste li razmišljali o tome da nastupate u crkvi? Akustika bi mogla biti predivna.
(Prije nekoliko godina sam putovala u Englesku i tamo sam prvi put bila na koncertu u crkvi. Koncert nije bio uobičajen, nije bila riječ o crkvenoj glazbi. To su bili neki koncerti alternativnih izvođača koji su se održavali u cijeloj Europi u to vrijeme. To koncertno iskustvo bilo mi je vrlo neuobičajeno i neočekivano. Nikad prije nisam svjedočila nečem takvom. Činilo mi se to kao super ideja. Sveta tišina bila je prekinuta distorzijom, vidjela sam nešto poetično u tome.)
Nikolai K. – Već su nam nekoliko puta predlagali takvu mogućnosti, ali smo ju svaki put odbili. Doduše, jednom smo, u malom nizozemskom gradiću Nijmegenu, nastupali u okviru festivala i izveli nekoliko pjesama u ranokršćanskoj bazilici. Meni se to nije svidjelo. Ja se ne slažem sa široko rasprostranjenim pokušajem poistovjećivanja umjetnosti s religijom, a likovnog ili izvedbenog umjetnika s vodičem prema volji Božjoj.
Previše se otvoreno u tome nazire umjetni društveni ustroj ili čak naredba. U tom smislu izvedba našeg koncerta u crkvi bila bi previše očevidno rješenje koje pojednostavljuje situaciju. Organizatorima se čini da će sama činjenica da se koncert prenosi na mjesto s posebnom aurom učiniti izvedbu duhovnom. Za mene je to pogrešno mišljenje. Rezultirat će to tek uzastopnom estetizacijom i površnom imitacijom religioznosti.
Crkve su danas u mnogočemu inertne i vrše tek dekorativnu funkciju. Postoji znanstveni članak koji se zove otprilike ovako: “Šoping kao izraz rudimentarnih religioznih potreba društva”. U tom smislu naš nastup u trgovačkom centru ili u kiosku potencijalno može biti daleko duhovnijim. Suvremeni likovni i izvedbeni umjetnici moraju stvarati u okviru stvarnosti, obnažujući nove oblike ‘služenja’ i ‘vjere’, a ne tupo nastupati na muzejificiriranim mjestima sa snagom minulih dana. Ali sve se te primjedbe u najvećoj mjeri tiču europskih država. U Rusiji i islamskom svijetu situacija je, naravno, odlična.
Možete li navesti neke ruske glazbenike za koje bismo trebali čuti? Ne trebaju biti novi.
(Blago rečeno opsjednuta sam glazbom šezdesetih u Jugoslaviji, Grčkoj, Japanu, Kambodži, Iranu, Turskoj, zapravo svugdje. Tijekom godina kopala sam i istraživala i naišla na odlične glazbenike. Volim slušati bakine priče o izlascima i plesanju tvista, baka kaže da je to bilo moderno tada.)
Danila H. – Odmah ću reći da za koje god vi sad bendove saznate iz mog odgovora, bit će nevjerojatno teško shvatiti zašto su baš oni posebni. Napravit ću ti spisak, ali on će biti beskoristan bez društveno-kulturnog i povijesnog konteksta. Svejedno pokušaj. Himera, Graždanskaja Oborona, Petlja Njestjerova, Aukcion, Aleksandar Rozenbaum, Sergej Kurjehin i grupa POP-MEHANIKA. Ako će ti to biti malo, možeš krenuti dalje po njima srodnim izvođačima
U Močvari ćete nastupiti u subotu 28. rujna. Kako bi izgledala vaša tipična subota da niste na turneji? Kako biste ju proveli?
Danila H. – Ja nemam tipičnu subotu ili ponedjeljak ili petak. Svaki je dan netipičan, ali večer je za mene posebno vrijeme. Vrijeme kada se izmoreni radnik vraća kući obitelji, uhodanoj svakodnevici, a mladi se duh oblači u najljepšu odjeću, kiti s nakitom, a zatim odlazi u lov ususret avanturama i novim emocijama. Ujutro se ta dva uopćena junaka mijenjaju za mjesta. Mogu biti na mjestu i prvog i drugog, ovisno o tome kako je prošao moj dan.
Prvi put kad sam čula vašu glazbu imala sam osjećaj kao da slušam nešto sveto, ali vrlo moderno. Nešto poput neke progresivne mantre. Osjećam, a i čini mi se da je glazba za vas nešto poput religije. Jesam li u krivu?
Mislite li da se religija može uspješno odvojiti od politike?
Alexander G. – Religija – glazba – politika.
Smatram da ta tri koncepta ujedinjuje njihova opća borba sa strahom. Strahom kao općim pojmom, nekim egzistencijalnim užasom pred postojanjem u koje smo bačeni.
Religija neutralizira taj strah kroz simbolički narativ, obred, moguće i samo kroz obred. Na kraju krajeva, obećanje beskonačnog života oslobađa od straha. Glazba oslobađa od straha svojom imitacijom najdubljih emocija čovjeka. Glazba djeluje kao umjetno disanje koje nasilno širi pluća, a ona pak na to odgovaraju refleksom koji iznova pokreće proces disanja.
Strah je taj koji zaustavlja disanje. Politika je ono što hrani. Potrošnja neutralizira strah, kao duty free prije leta u željeznoj gromadi na ogromnoj visini. Potrošnja kao fizičko združivanje sa svijetom daje novi život i tako zaboravljamo na strah. Na taj su način sva tri koncepta usmjerena na jedan cilj i apsolutno su paralelni. Povezivati ih u jedno, miješati – znači stvarati ideologiju, a savjetujem da se s tim ne žuri, ili još bolje da se odustane od te ideje.
Druga je stvar to što smo svi mi neizbježno religiozni (i ateistični), neizbježno glazbeni (ako se slažeš da je šum isto tako glazba) i neizbježno politični jer je vlast neotuđiva.
Koja je najranija uspomena vezana uz glazbu, a koje se možete sjetiti?
(Najstarija uspomena koju imam je kako tata uspavljuje sestru dok na radiju svira Suzane Vega – Tom’s Diner)
Alexander I. – Seoska kuća moje bake. Ljeto. Moj stric pleše u dvorištu na kiši. Vrlo vjerojatno je pripit. Neka pjesma svira s gramofona (ne sjećam se uopće koja). Baka negoduje dok promatra čitavu ceremoniju, a on odgovara: “Ja se molim svom Bogu”.
Kad biste se mogli opisati u jednoj pjesmi, koja bi to pjesma bila?
(Ja bi odabrala pjesmu od Gabi Novak – Pamtim samo sretne dane jer se uklapa s mojom životnom filozofijom)
Alexander G. – To bi bila pjesma od Roaring Lion – Ugly Woman.
(izvorni tekst)
Прежде всего, я хочу поблагодарить вас за эту возможность. Спасибо за ваше время и ваши ответы. Мы не можем дождаться, чтобы увидеть и услышать, как вы играете в Загребе, Močvara. Меня зовут Елена. Поскольку вы путешествуете, я постараюсь сделать все немного по-другому и представить, что мы все в одной комнате разговариваем.
Я также отвечу на некоторые вопросы, чтобы приблизиться к этому чувству знакомства друг с другом.
Я читал, что вы выступали в таких местах, как Цирк и стриптиз-клуб. Есть ли какое-то другое место, которое может предложить особый контекст для вашей музыки, которую вы хотели бы играть, но не имели возможности?
Особый контекст может предложить любая площадка. Задача артиста найти его, почувствовать. Иногда это на поверхности и напрямую предоставляется площадкой, иногда контекст скрыт и необходимо поработать с пространством. С одной стороны, окружающая среда вдохновляет на необычные решения, с другой стороны сам исполнитель привносит новый контекст в декорации. Главное найти общий язык и хорошенько поговорить на интересующие темы и тезисно поделиться со зрителями. Так что любое место, где мы еще не играли может предложить особый контекст нашей музыке.
Данила Холодков
Вы когда-нибудь думали о перформатировании в какой-нибудь церкви? Акустика там может быть великолепной.
(Во время моего визита в ГБ несколько лет назад у меня была возможность увидеть некоторые группы, играющие в церквях. Это было какое-то особое место, которое происходило по всей Европе в то время. Этот опыт был очень неожиданным и необычным для меня, потому что у меня никогда не было возможности слушать некоторые альтернативные группы, играющие в церквях. Я думал, что это была блестящая идея. Священное молчание было нарушено искажением, я увидел в этом что-то поэтическое).
Нам уже несколько раз предлагали такую возможность, но мы всякий раз отказывались. Правда, однажды, в небольшом голландском городке Наймеген, мы сыграли в рамках фестиваля, несколько песен в раннехристианской базилике. Мне не понравилось.
Я не согласен с широко распространенной попыткой синонимизировать искусство с религией, а художника или артиста с проводником божественной воли. Слишком откровенно во всем этом видится искусственное социальное построение и даже заказ.
В этом смысле, проведение нашего концерта в храме слишком очевидное и упрощающее ситуацию решение. Организаторам кажется, что сам факт переноса концерта в место с особой аурой сделает представление более духовным. Но это ошибочное мнение. Результатом станет лишь очередная эстетизация и поверхностная имитация религиозности. Храмы сегодня во многом инерционны и выполняют декоративную функцию.
Существует научная статься с названием, звучащим примерно так: «Шопинг, как проявление рудиментальных религиозных потребностей общества». В этом смысле наше выступление в торговом центре или ларьке потенциально может обладать гораздо большей духовностью.
Современные художники и артисты обязаны работать с реальностью, обнажая новые формы «служения» и «веры», а не тупо выступать в музеефицированных местах силы дня минувшего.
Но все эти замечания в большей степени касаются европейских стран. В России и мусульманском регионе ситуация, конечно, будет отличной.
Комягин Николай
Можете ли вы назвать несколько российских групп / исполнителей, о которых нам нужно услышать? Они не должны быть новыми.
Сразу скажу, какие бы группы сейчас вы не узнали из этого ответа, включить их и сразу въехать будет невероятно сложно. Так что я вам дам список, но он будет бесполезен без понимания социо-культурного и исторического контекста. Но вы попробуйте.
Химера, Гражданская Оборона, Петля Нестерова, Аукцион, Александр Розенбаум, Сергей Курехин и группа ПОП-МЕХАНИКА. Ну и если вам этого будет мало, то их ближайшие соратники и единомышленники.
Данила Холодков
Вы будете играть для нас 28-го в субботу вечером. Как бы выглядела типичная суббота, если бы Вы были дома, а не на гастролях? Как бы вы их потратили?
Для меня нет типичных суббот или понедельников или пятниц. Каждый день нетипичен, а вот вечер для меня уже особенное время. Время, когда уставший рабочий возвращается домой к семье, к привычному быту, а молодой дух пакует себя в свои лучшие наряды, цепляет на себя украшения и отправляется на охоту на встречу приключениям и новым эмоциям. А утром эти два собирательных образа поменяются местами. Так вот, я могу быть на месте первого и второго, в зависимости от того, как прошел мой день.
Данила Холодков
Когда я впервые услышал вашу музыку, у меня было ощущение, что я слушаю что-то священное, но очень современное. Почти как какая-то прогрессивная мантра. У меня такое чувство, что музыка для тебя как религия. Я ошибаюсь?
Считаете ли вы, что религию можно успешно отделить от политики?
Религия — музыка — политика.
Я считаю, эти три концепта объединены своей общей борьбой со страхом. Страхом как общим понятием, неким экзистенциальным ужасом перед бытием, куда мы заброшены.
Религия нейтрализует этот страх через символический нарратив, обряд; возможно, только через обряд. В конечном итоге обещание бесконечной жизни избавляет от страха.
Музыка избавляет от страха своей имитацией внутренней жизни человека. Музыка действует как искусственное дыхание, которое расправляет насильственно легкие, которые отвечают на это рефлексом, запускающим снова процесс дыхания. Страх — это то, что останавливает дыхание.
Политика — это то, что кормит. Потребление нейтрализует страх — как дьюти-фри перед полетом на груде железа на огромной высоте. Потребление как физическое приобщение к миру дарит новую жизнь и ты забываешь о страхе.
Таким образом, все три концепта обращены к одной цели и абсолютно параллельны, связывать их в одно, смешивать — значит создавать идеологию, с чем вам советую не спешить, или вообще отказаться от этой идеи.
Другое дело, что все мы неизбежно религиозны (и атеистичны), неизбежно музыкальны (если вы согласны, что шум это тоже музыка) и неизбежно политичны, поскольку власть неотъемлема.
Александр Гальянов
Какое самое раннее детское воспоминание о музыке вы можете вспомнить?
Деревенский дом моей бабушки. Лето. Во дворе под дождём танцует мой дядя. Кажется, он слегка нетрезв. Музыка (совершенно не помню какая) проигрывается с катушечного магнитофона с бобинами. Бабушка неодобрительно смотрит на все это мероприятие, а он отвечает: «Я молюсь своему собственному богу».
Александр Ионин
Если бы вы могли описать себя в одной песне, что бы это была за песня?
Это была бы песня roaring lion – ugly woman
Александр Гальянов
